Неточные совпадения
Мы ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел… Мы взглянули друг
на друга: нас поразило одинаковое подозрение… Опрометью поскакали мы
на выстрел — смотрим:
на валу солдаты собрались в кучу и указывают в
поле, а там
летит стремглав всадник и держит что-то белое
на седле. Григорий Александрович взвизгнул не хуже любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним.
Он поскорей звонит. Вбегает
К нему слуга француз Гильо,
Халат и туфли предлагает
И подает ему белье.
Спешит Онегин одеваться,
Слуге велит приготовляться
С ним вместе ехать и с собой
Взять также ящик боевой.
Готовы санки беговые.
Он сел,
на мельницу
летит.
Примчались. Он слуге велит
Лепажа стволы роковые
Нести за ним, а лошадям
Отъехать в
поле к двум дубкам.
Луиза Ивановна с уторопленною любезностью пустилась приседать
на все стороны и, приседая, допятилась до дверей; но в дверях наскочила задом
на одного видного офицера с открытым свежим лицом и с превосходными густейшими белокурыми бакенами. Это был сам Никодим Фомич, квартальный надзиратель. Луиза Ивановна поспешила присесть чуть не до
полу и частыми мелкими шагами, подпрыгивая,
полетела из конторы.
Запущенный под облака,
Бумажный Змей, приметя свысока
В долине мотылька,
«Поверишь ли!» кричит: «чуть-чуть тебя мне видно;
Признайся, что тебе завидно
Смотреть
на мой высокий столь
полёт». —
«Завидно? Право, нет!
Напрасно о себе ты много так мечтаешь!
Хоть высоко, но ты
на привязи летаешь.
Такая жизнь, мой свет,
От счастия весьма далёко;
А я, хоть, правда, невысоко,
Зато
лечу,
Куда хочу;
Да я же так, как ты, в забаву для другого,
Пустого,
Век целый не трещу».
Можно думать, что красивенькие здания намеренно построены
на унылом
поле, о́бок с бедной и грязной слободой, уродливо безличные жилища которой скучно рассеяны по песку, намытому Волгой и Окой, и откуда в хмурые дни, когда с Волги дул горячий «низовой» ветер,
летела серая, колючая пыль.
Прижимаясь к теплому боку нахлебника, я смотрел вместе с ним сквозь черные сучья яблонь
на красное небо, следил за
полетами хлопотливых чечеток, видел, как щеглята треплют маковки сухого репья, добывая его терпкие зерна, как с
поля тянутся мохнатые сизые облака с багряными краями, а под облаками тяжело
летят вороны ко гнездам,
на кладбище. Всё было хорошо и как-то особенно — не по-всегдашнему — понятно и близко.
—
Полет у дрофы тяжел, крыльями она машет редко и как будто слегка переваливается с боку
на бок, но
летит сильно и скоро.
Несмотря
на силу и скорость
полета, куропатки всегда
летят невысоко от земли и недалеко улетают.
Впрочем, может быть, это охота невольная и он
летит по ветру вследствие устройства своих небольших крыльев, слабости сил и
полета, который всегда наводил
на меня сомнение: как может эта птичка, так тяжело, неловко и плохо летающая, переноситься через огромное пространство и даже через море, чтобы провесть зиму в теплом климате?
Витютин имеет также особенный
полет: слетев с дерева, сначала он круто берет вверх и, ударя одним крылом об другое или обоими крыльями о свои бока, производит звук, весьма похожий
на хлопанье в ладони, который повторяется несколько раз; потом витютин направляет свой
полет немного вниз и
летит уже прямо, обыкновенным образом, но всегда очень сильно и скоро.
— Гаршнеп обыкновенно очень смирен, вылетает из-под ног у охотника или из-под носа у собаки после долгой стойки без малейшего шума и
летит, если хотите, довольно прямо, то есть не бросается то в ту, то в другую сторону, как бекас; но
полет его как-то неверен, неровен, похож
на порханье бабочки, что, вместе с малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо более трудности, чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное время.
У куропаток есть три рода крика, или голоса: первый, когда они целою станицей найдут корм и начнут его клевать, разгребая снег или землю своими лапками: тут они кудахчут, как куры, только гораздо тише и приятнее для уха; второй, когда, увидя или услыша какую-нибудь опасность, собираются улететь или окликаются между собою, этот крик тоже похож несколько
на куриный, когда куры завидят ястреба или коршуна; и, наконец, третий, собственно им принадлежащий, когда вспуганная стая
летит со всею силою своего быстрого
полета.
Когда же время сделается теплее, оттают
поля, разольются
полые воды, стаи гусей
летят гораздо ниже и спускаются
на привольных местах: отдохнуть, поесть и поплавать.
Осенью я не видывал близко больших стай шилохвостей, но иногда узнавал их по особенному глухому их голосу, похожему
на тихое гусиное гоготанье, по
полету и по свисту крыльев; стаи всегда
летели очень высоко.
Полетом своим он отличается от всех птиц: зад у него всегда висит, как будто он подстрелен, отчего дергун держится
на лету не горизонтально, а точно едет по воздуху, почти стоймя; притом он имеет ту особенность, что, взлетев, не старается держаться против ветра, как все другие птицы, но охотно
летит по ветру, отчего перья его заворачиваются и он кажется каким-то косматым.
Когда же ночь проходит благополучно, то сторожевой гусь, едва забелеет заря
на востоке, разбудит звонким криком всю стаю, и она снова, вслед за стариками,
полетит уже в знакомое
поле и точно тем же порядком примется за ранний завтрак, какой наблюдала недавно за поздним ужином.
На поля зефиры мчатся
И опять
летят с
полей;
Шумом их слова твердятся:
Heт, здесь нет твоих друзей.
Телега сейчас же была готова. Павел, сам правя,
полетел на ней в
поле, так что к нему едва успели вскочить Кирьян и Сафоныч. Подъехали к месту поражения. Около куста распростерта была растерзанная корова, а невдалеке от нее, в луже крови, лежал и медведь: он очень скромно повернул голову набок и как бы не околел, а заснул только.
Тогда Володя прятался за угол и снова высовывался, глядя наверх, не
летит ли еще сюда. Хотя Вланг несколько раз из блиндажа умолял Володю вернуться, он часа три просидел
на пороге, находя какое-то удовольствие в испытываньи судьбы и наблюдении за
полетом бомб. Под конец вечера уж он знал, откуда сколько стреляет орудий, и куда ложатся их снаряды.
Должно быть, она неосторожно как-нибудь повернулась и ступила
на свою больную, короткую ногу, — словом, она упала всем боком
на кресло и, не будь этих кресел,
полетела бы
на пол.
Он остановился. Лиза
летела как птица, не зная куда, и Петр Степанович уже шагов
на пятьдесят отстал от нее. Она упала, споткнувшись о кочку. В ту же минуту сзади, в стороне, раздался ужасный крик, крик Маврикия Николаевича, который видел ее бегство и падение и бежал к ней чрез
поле. Петр Степанович в один миг отретировался в ворота ставрогинского дома, чтобы поскорее сесть
на свои дрожки.
— Сейчас… я только свечу… — слабо прокричал Шатов. Затем бросился искать спичек. Спички, как обыкновенно в таких случаях, не отыскивались. Уронил подсвечник со свечой
на пол, и только что снизу опять послышался нетерпеливый голос, бросил всё и сломя голову
полетел вниз по своей крутой лестнице отворять калитку.
Едва он дотронулся до Кириллова, как тот быстро нагнул голову и головой же выбил из рук его свечку; подсвечник
полетел со звоном
на пол, и свеча потухла.
Зазвенел тугой татарский лук, спела тетива, провизжала стрела, угодила Максиму в белу грудь, угодила каленая под самое сердце. Закачался Максим
на седле, ухватился за конскую гриву; не хочется пасть добру молодцу, но доспел ему час,
на роду написанный, и свалился он
на сыру землю, зацепя стремя ногою. Поволок его конь по чисту
полю, и
летит Максим, лежа навзничь, раскидав белые руки, и метут его кудри мать сыру-земли, и бежит за ним по
полю кровавый след.
Все четверо выходят вместе;
Руслан уныньем как убит;
Мысль о потерянной невесте
Его терзает и мертвит.
Садятся
на коней ретивых;
Вдоль берегов Днепра счастливых
Летят в клубящейся пыли;
Уже скрываются вдали;
Уж всадников не видно боле…
Но долго всё еще глядит
Великий князь в пустое
полеИ думой им вослед
летит.
Летели с
поля на гнёзда чёрные птицы, неприятно каркая; торопясь кончить работу, стучали бондари,
на улице было пусто, сыро, точно в корыте, из которого только что слили грязную воду.
Ветер лениво гнал с
поля сухой снег, мимо окон
летели белые облака, острые редкие снежинки шаркали по стёклам. Потом как-то вдруг всё прекратилось, в крайнее окно глянул луч луны, лёг
на пол под ноги женщине светлым пятном, а переплёт рамы в пятне этом был точно чёрный крест.
В
поле тяжело и низко
летели вороны, и когда птица
летела над лужей, то раздваивалась. Вышла со двора высокая баба с густыми бровями
на печальном лице, поклонилась Матвею.
Он думает кусок до рта донести, ан тут пришла «пора» — и
полетел кусок
на пол.
И посыпались пощечины за пощечиной;
летели они градом, дождем, потоком; несчастный смотритель только что поднимался, как падал снова
на пол.
Это инстинктивное стремление бывает так сильно, что не видавши трудно поверить: несмотря
на ужасную быстрину, с которою
летит спертая
полая вода, вырываясь в вешняках или спусках из переполненных прудов, рыба доходит до самого последнего, крутого падения воды и, не имея уже никакой возможности плыть против летящего отвесного вниз каскада — прыгает снизу вверх; беспрестанно сбиваемые силою воды, падая назад и нередко убиваясь до смерти о деревянный помост или камни, новые станицы рыб беспрестанно повторяют свои попытки, и многие успевают в них, то есть попадают в пруд.
Если б ты Трояновой тропой
Средь
полей помчался и курганов, —
Так бы ныне был воспет тобой
Игорь-князь, могучий внук Троянов:
«То не буря соколов несет
За
поля широкие и долы,
То не стаи галочьи
летятК Дону
на великие просторы!»
Или так воспеть тебе,
Боян, Внук Велесов, наш военный стан:
«За Сулою кони ржут.
На рассвете, в пятницу, в туманах,
Стрелами по
полю полетев,
Смяло войско половцев поганых
И умчало половецких дев.
Захватили золота без счета,
Груду аксамитов и шелков,
Вымостили топкие болота
Япанчами красными врагов.
А червленый стяг с хоругвью белой,
Челку и копье из серебра
Взял в награду Святославич смелый,
Не желая прочего добра.
Вечерний сумрак окутал
поле; лес вдали стал плотно чёрен, как гора. Летучая мышь маленьким тёмным пятном бесшумно мелькала в воздухе, и точно это она сеяла тьму. Далеко
на реке был слышен стук колёс парохода по воде; казалось, что где-то далеко
летит огромная птица и это её широкие крылья бьют воздух могучими взмахами. Лунёв припомнил всех людей, которые ему мешали жить, и всех их, без пощады, наказал. От этого ему стало ещё приятнее… И один среди
поля, отовсюду стиснутый тьмою, он тихо запел…
— Сядут, бывало, как и надо, будто взрослые, а потом вдруг зашумят, закричат, и смотри, уже шашки
на пол летят, и бедный Жигоша плачет и жалуется, что тот, кривун, его обидел.
Что такое реформа? Реформа есть такое действие, которое человеческим страстям сообщает новый
полет. А коль скоро страсти получили
полет, то они
летят — это ясно. Не успев оставить гавань одной реформы, они уже видят открывающуюся вдали гавань другой реформы и стремятся к ней. Вот здесь-то именно, то есть
на этом-то пути стремления от одной реформы к другой, и следует, по мысли кн. Мещерского, употреблять тот знак препинания, о котором идет речь. Возможно ли это?
Он понукает свою лошадь, продирается сквозь частой кустарник, перепрыгивает через колоды и пеньки,
летит и — вот он опять в
поле, опять видит вдали карету, которая, спустясь с крутого берега, взъехала
на узкой мост.
Краснея, признаюсь, что мне тогда и в голову не приходило «
лететь с мечом
на поле брани», но старшие казенные студенты, все через год назначаемые в учители, рвались стать в ряды наших войск, и поприще ученой деятельности,
на которое они охотно себя обрекали, вдруг им опротивело: обязанность прослужить шесть лет по ученой части вдруг показалась им несносным бременем.
Концерт над стеклянными водами и рощами и парком уже шел к концу, как вдруг произошло нечто, которое прервало его раньше времени. Именно, в Концовке собаки, которым по времени уже следовало бы спать, подняли вдруг невыносимый лай, который постепенно перешел в общий мучительнейший вой. Вой, разрастаясь,
полетел по
полям, и вою вдруг ответил трескучий в миллион голосов концерт лягушек
на прудах. Все это было так жутко, что показалось даже
на мгновенье, будто померкла таинственная колдовская ночь.
Если же веревка где-нибудь, в каком-нибудь пункте своего протяжения оказалась бы недостаточно прочною и лопнула то разлетевшееся в центробежном направлении бревно, оторвавшись,
полетело бы вдаль, бог весть до каких далеких пределов, и
на этом
полете непременно сокрушит все живое, что оно может встретить.
— А ведь, пожалуй, ты прав, сын скорпиона и мокрицы… У тебя есть нюх
на всё подлое, да… Уж по харе этого юного жулика видно, что он добился своего… Сколько взял с них Егорка? Он — взял. Он их же
поля ягода. Он взял, будь я трижды проклят. Это я устроил ему. Горько мне понимать мою глупость. Да, жизнь вся против нас, братцы мои, мерзавцы! И даже когда плюнешь в рожу ближнего, плевок
летит обратно в твои же глаза.
Такое же мистическое значение имеют узлы; с их помощью
лечат от бородавок; страх нападает
на того, кто заметит в
поле закрученные узлом колосья: их спутала нечистая сила.
По древнему обычаю, он испытывает силы в кулачной борьбе и заговаривает свои силы: «Стану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из избы в двери, из ворот в ворота, в чистое
поле в восток, в восточную сторону, к окияну-морю, и
на том святом окияне-море стоит стар мастер, муж святого окияна-моря, сырой дуб креповастый; и рубит тот старый мастер муж своим булатным топором сырой дуб, и как с того сырого дуба щепа
летит, такожде бы и от меня (имярек) валился
на сыру землю борец, добрый молодец, по всякий день и по всякий час.
В Архангельской губернии читается: «Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из дверей в двери, из дверей в ворота, в чистое
поле; стану
на запад хребтом,
на восток лицом, позрю, посмотрю
на ясное небо; со ясна неба
летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее: „Куда
полетела, огненна стрела?“ — „В темные леса, в зыбучие болота, в сыроё кореньё!“ — „О ты, огненна стрела, воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть
на святой Руси красна девица (имярек), полетай ей в ретивое сердце, в черную печень, в горячую кровь, в становую жилу, в сахарные уста, в ясные очи, в черные брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнце,
на утренней заре, при младом месяце,
на ветре-холоде,
на прибылых днях и
на убылых Днях, отныне и до века“».
Он кинул из-под горы последний взгляд назад, когда
на селе раздался вдруг удар колокола. Что-то как будто упало с колокольни, что виднелась среди села,
на горочке, и
полетело, звеня и колыхаясь, над
полями.
Утвердив
на прочных началах общую статистику помешательства, перейдем снова к частным случаям. В качестве врача я был часто призываем
лечить тело там, где следовало
лечить душу; невероятно, в каком чаду нелепостей, в каком резком безумии находились все мои пациенты обоих
полов.
И вот однажды снится ему сон, будто ангел господень, с вечно юным лицом, с улыбкой
на устах,
летит с неба,
летит прямо к нему, останавливает свой
полет над его головою, качается
на дивных крыльях и, сказав: «Нынче у храма св. Петра»,
летит наверх петь бога.
Косым дождем криво
летели монеты, попадая в лица,
на стол, раскатываясь по
полу.
Щербук. Он мне поясницу
лечил… Того не ешь, другого не ешь,
на полу не спи… Ну и не вылечил. Я его и спрашиваю: «Зачем же ты деньги взял, а не вылечил?» А он и говорит: «Что-нибудь из двух, говорит, или
лечить, или деньги брать». Каков молодец?
На полете летит белая лебедушка,
На быстрóм несется касатка-ластушка.